1. Skip to Menu
  2. Skip to Content
  3. Skip to Footer

Диагноз вместо прогноза

Почему российские метеорологи работают много и в сложных условиях, а получают копейки

Говоря о социально незащищенных работниках, мы в первую очередь вспоминаем о врачах и учителях. Но если они хотя бы попали в майские указы президента (как эти указы исполняются, разговор отдельный), то многие бюджетники остаются в ситуации, пожалуй, гораздо более плачевной. Одни из них - сотрудники российской гидрометеослужбы, которые сидят на окладе ниже 4 тысяч рублей в месяц, сокращаются с работы пачками и, как следствие, порой выступают против автоматизации (то есть прогресса) в своей отрасли. “Солидарность” узнала о системных истоках этих проблем у директора Ленинградской гидрометеорологической обсерватории, а также у главы Северного теркома профсоюза авиационных работников.

- Четыре миллиарда на три года выбили. Это все Зоя Воронкова, председатель Северного теркома - ходила, писала Матвиенко, Полтавченко. Вот про нее надо писать статьи, молодец девушка!

Это говорит Юрий Малашин, в недавнем прошлом - начальник ФГБУ “Северо-Западное управление гидрометеослужбы”. Примерно год назад руководство Росгидромета не стало про- длевать с ним контракт и сместило с должности начальника регионального управления организации. Теперь он занимает должность директора Ленинградской гидрометеорологической обсерватории - заведует всеми метеостанциями Питера и Ленинградской области.

Юрию Дмитриевичу - семьдесят, и свой солидный возраст он использует, в числе прочего, для того, чтобы не стесняться в выражениях. Говорят, его отставка связана с обидой министра природных ресурсов Сергея Донского: Малашин слишком круто выступил на коллегии министерства, критикуя работу ведомства. Лет пять назад он, так же не раздумывая, вышел из профсоюза, когда счел, что тот не справляется со своей работой. И вернулся как раз после случая с четырьмя миллиардами рублей, которые правительство выделило дополнительно Росгидромету на 2015 - 2017 годы усилиями Воронковой и ее коллег из других регионов.

Зоя Воронкова - председатель Северного теркома Общероссийского профсоюза авиационных работников и зампред ОПАР на общественных началах. Во время визита коррес- пондентов “Солидарности” в Питер она была в отпуске, и пообщаться с ней удалось только по телефону. Но Юрию Малашину она передоверила нас без колебаний: “доверенное лицо профсоюза”. Что же касается 4 млрд рублей, то их удалось выбить из бюджета всем миром: Администрацию президента, правительство и Госдуму буквально завалили короткими телеграммами с требованием достойной зарплаты для работников Росгидромета. Таких обращений адресаты получили около трех с половиной тысяч.

Теперь же Малашин везет нас на служебном внедорожнике в Кронштадт, посмотреть по пути на дамбу, которая защищает Санкт-Петербург от наводнений.

Это бедствие преследует Санкт-Петербург со времени его основания, бороться с наводнениями пытался еще Петр I. Он же и приказал производить гидрометеорологические наблюдения. Одновременно началось строительство Обводного канала (который, впрочем, практически ничем не помог). Дамбу же стали строить только в конце 1980-х, и стройка с развалом Союза, конечно же, была заморожена. Возобновили ее в 2001 году (Малашин называет сооружение подарком от президента Путина родному городу) и закончили спустя десять лет. Все это Юрий Дмитриевич рассказывает, пока крутит баранку, последовательно уходя от вопросов об условиях труда метеорологов. Говорит, что пока не вникнешь в специфику и историю отрасли, всего остального не поймешь.

- Наша информация устаревает еще быстрее, чем ваша, - объясняет синоптик. - Данные нужно снимать каждые три часа, но ты их снимаешь, передаешь - а через десять минут они уже никому не нужны. Прогноз делается по прошедшей погоде, и самый точный - это какая погода была вчера, - шутит Малашин. - 97% точности мы даем на сутки вперед, 93 - 94% - на трое суток, 90% - на неделю. А месячные прогнозы, сезонные или на год - это от лукавого. Прогноз никогда не будет стопроцентным, потому что это сама по себе величина вероятностная.

Если вернуться к дамбе, то она для Питера величина, скорее, “невероятностная”, в смысле почти чудесная. Главным образом благодаря виду с нее на Финский залив, но это для обывателя. Как техническое сооружение дамба представляет для инженеров и метеорологов предмет настоящей гордости. В состав Комплекса защитных сооружений Санкт-Петербурга от наводнений входит 11 каменно-земляных дамб, 6 водопропускных сооружений, 2 судопропускных сооружения, автомагистраль с 2 развязками и 7 мостами, а также автомобильный тоннель - обо всем этом Юрий Малашин может рассказывать часами. И, само собой, на дамбе установлены метеодатчики, сигналы с которых поступают в Северо-Западное управление гидрометеослужбы и далее, по цепочке, в Москву.

ЭКОНОМИКА И ЭКОНОМИЯ

В мире, кстати, всего три крупных метеоцентра, которые отвечают за “свои” участки земного шара: Москва, Вашингтон и Мельбурн. Они постоянно обмениваются информацией, поскольку погода завязана сразу на множестве факторов, которые взаимодействуют друг с другом по всей планете. Но все (по крайней мере на российском участке ответственности) начинается, как правило, с какой-нибудь девушки где-нибудь в глубинке, которая выходит за порог метеостанции, чтобы снять показания с приборов: температура, влажность, скорость ветра и так далее. Зимой может на казенных лыжах выходить в лес - проверять датчики, установленные в снегу. Она (а женщин на таких станциях работает около 80% от всего персонала) ведет журнал наблюдений, заполняет отчеты на компьютере. И за все про все едва ли не в большинстве случаев получает сумму, не превышающую МРОТ или минимальной зарплаты в регионе. При голом окладе, не дотягивающем и до четырех тысяч рублей.

Средняя зарплата по Росгидромету, говорит Малашин, примерно 26 тысяч рублей в месяц, в Питере - около 24. Нужно, правда, помнить о том, что средняя цифра мало о чем может сказать: большинство работников находятся примерно в тех условиях, которые описаны выше. Да и сам бывший начальник Северо-Западного УГМС, по его словам, почти за 50 лет службы накопил только на старенькую (уже) двушку в хрущевке и дачу. Зато те самые миллиарды рублей, о которых говорилось вначале, пошли исключительно на зарплаты сотрудникам. Правда, если условно разделить сумму на 36 тысяч человек, работающих в Гидромете, получится всего где-то по 3 тысячи на брата в месяц. При этом выделят ли деньги на следующие три года, пока неизвестно.

- У нас была средняя зарплата 24 тысячи в месяц, - говорит Малашин. - Государство разрешило зарабатывать, и мы продаем результаты исследований: они нужны везде, от судоходства до коммунального хозяйства. В год получается зарабатывать 100 - 120 млн, но трат очень много: та же коммуналка, техника. Государство дает мало.

Экономить приходится на всем - это Малашин как руководитель знает точно. В том числе, увы, на персонале: работников, признается метеоролог, он увольнял десятками. Вернее, “оптимизировал”. Но связано это не с начальственной жадностью, а, как ни странно, с прогрессом: метеостанции повсеместно автоматизируются, и обслуживать их могут едва ли не пара работников на не слишком большой регион. Но во многих населенных пунктах метеостанция - почти единственное место работы, и сокращаемые сотрудники, бывало, писали на Малашина жалобы самому президенту: “Четыре раза президенту и четыре в прокуратуру”.

Вот и получается, что для поддержания хлипкой социальной стабильности требуется сохранять технологии, грубо говоря, на уровне каменного века. Хотя и сам Юрий Дмитриевич считает, что станциям лучше работать в “гибридном” режиме - используя человеческий труд совместно с высокими технологиями.

Задача это, правда, не такая простая. По словам метеоролога, штат стареет и не может справиться с компьютерными технологиями, а какой-нибудь программист на такую зарплату не пойдет. Синоптиков готовят в профильном университете, находящемся в Санкт-Петербурге  (РГГМУ), и нескольких колледжах, но туда, по словам Малашина, идут чисто “за корочками”, а не по призванию.

- Захожу однажды за финской визой, - рассказывает он, - даю документы, а меня девушка спрашивает: “Ой, а вы действительно из Гидромета? Я ваш институт недавно окончила”. Окончить-то окончила, а работать вон куда пошла… А что вы, говорит, мне дадите - десятку в месяц? Она вот мои документы сбегала отнесла и так далее - и 25 за месяц получила. А у нас зарплаты низкие и социальные вопросы никакие не решены.

Впрочем, нехватки именно в женщинах, как было сказано выше, особо не замечается. Малашин больше переживает из-за того, что в управлении работает мало мужчин: “18 - 20%, да и те в основном начальники”. При всем уважении к женщинам, он отмечает, что кое-где нужно банально прикладывать грубую мужскую силу. И почему-то считает, что женщина “не будет хорошим программистом” и “работать с машинами”.

НА УРОВНЕ СИСТЕМЫ

Но больше всего Малашина, кажется, волнуют системные проблемы в учреждении. Снова и снова по дороге в Кронштадт он возвращается к разговору об этом:

- Мы называемся Службой по гидрометео- рологии и мониторингу окружающей среды и относимся к Министерству природных ресурсов. В других странах мониторингом занимаются отдельные министерства по окружающей среде, а у нас все в кучу свалили. И получилось, что министр природных ресурсов одной рукой подписывает разрешения на добычу ресурсов - щебня, рыбы, леса, песка, а другой рукой дает нам указание исследовать влияние этой добычи на окружающую среду, - рассказывает он. - Так не бывает нигде в мире - чтобы одной рукой раздавать, а другой запрещать!

Имеется в виду, что при нынешнем положении вещей, когда контролеры сами подконтрольны тем, кто распоряжается природными ресурсами, есть большие коррупционные риски. Это если выражаться мягко. Если выражаться жестче, то вас могут снять с должности начальника УГМС. По крайней мере, именно с подобными высказываниями Юрий Малашин связывает свое недавнее понижение по службе.

Тем временем мы доезжаем до Кронштадта. До 1996 года он был закрытым городом, теперь же он, кажется, битком набит туристами. О его истории и достопримечательностях читатель легко найдет информацию и без “Солидарности”, нас же сюда привезли, чтобы показать одно-единственное место. С кронштадтского футштока начинаются все измерения абсолютных высот.

Сам футшток представляет собой просто железную балку, укрепленную под Синим мостом через Обводной канал. По отметкам на балке можно понять, на каком уровне находится в данный момент вода в Балтийском море. А среднее значение за 1825 - 1839 годы было предложено считать “абсолютным нулем” в рамках Балтийской системы высот - сейчас она применяется на всей территории бывшего СССР.

Рядом с мостом стоит что-то вроде каменной будки с колодцем внутри. Специальный прибор - мареограф - определяет автоматически уровень воды в колодце и фиксирует колебания моря. Данные отражаются на самописце, но по устоявшейся традиции четыре раза в день показания переписывает живой человек. В настоящее время, за счет средств, выделенных по Федеральной целевой программе, установлено уже более 70 автоматических метео- рологических комплексов (АМК) и около 80 автоматических гидрологических комплексов (АГК), которые работают в режиме он-лайн и по каналам связи передают информацию с помощью ПЭВМ.

Компьютеры управления связаны между собой, данные можно узнать через интернет. Правда, как говорит Юрий Малашин, автоматические станции измеряют 10 - 12 параметров, а гидрометнаблюдатели - до 30. Тем не менее, из 60 метеостанций 15 планируется полностью перевести на автоматический режим работы. Это означает неминуемые сокращения… Всего под началом у Малашина работает около 250 человек. Пока что.

- Я вам говорю о глобальных вопросах, - снова возвращается к теме Юрий Дмитриевич. - Первое: пока Путин не поймет, что надо отделить мониторинг от экологии и от гидрометслужбы, ничего не получится. Второе: надо избавиться от дублирующих функций научных учреждений, включая РАН. Мы в первую очередь должны работать на промышленность, на безопасность. Третье: на кой нам нужны семь департаментов по 20 - 30 человек, когда работу всю делают начальники управлений?

Однако в ответ на просьбу дать прогноз, сколько гидрометеорологическая служба России еще сможет протянуть при всех перечисленных выше проблемах, Малашин уверенно заявляет, что “она будет всегда, потому что человечество не сможет обойтись без нее никогда”.

- Другое дело, что она будет сокращаться, как шагреневая кожа, - невесело добавляет он.

ВНЕ СТАНДАРТОВ

Северный терком ОПАР работает в трех управлениях Росгидромета - Северо-Западном, Северном и Мурманском. Впрочем, основой для всех колдоговоров все равно остается единое для всего учреждения отраслевое тарифное соглашение. Отрасль, подчеркивает Зоя Воронкова, бюджетная, и денег “дают по минимуму”.

- Нам говорят: вы получили 4 миллиарда на повышение заработной платы, и теперь должны оптимизировать свою структуру. Я говорю обо всех территориях, - рассказывает председатель теркома. - Но в итоге у нас получилось неравномерное распределение заработной платы: где-то полученные надбавки встроили в оклады, где-то так и оставили надбавками. Мы сейчас настаиваем на том, чтобы зарплата была везде одинакова. Например, гидрометнаблюдатель должен иметь оклад не ниже МРОТ, а дальше уже все рассчитывается с учетом районных коэффициентов. Но у нас оставили старые оклады - 3200, 3400 рублей - такого, кажется, ни в одной отрасли уже нет.

К слову, при последнем повышении МРОТ с 7500 до 7800 рублей, говорит Воронкова, эти 300 рублей на человека в месяц никто Гидромету не дал, и организации приходится изыскивать их из собственных средств. Это кажется профсоюзу тем более несправедливым, что на переоборудование и постройку новых станций - полуавтоматических и автоматических - были выделены “колоссальные деньги”. А ведь эти станции тоже нужно обслуживать, машины имеют свойство ломаться. Но какой специалист пойдет за 10 тысяч в месяц раскатывать по всей, например, Ленинградской области?

Сейчас профсоюз пытается выйти на контакт с руководством Госдумы с тем, чтобы организовать обсуждение проблем метеорологов в парламенте. О результатах таких усилий пока говорить рано. Прошлый опыт общения показывает, что депутаты не видят пока проблему в системном аспекте. Так, рассказывает Воронкова, один метеоролог из Мурманска написал лидеру ЛДПР Владимиру Жириновскому: просил обратить внимание на сверхнизкие зарплаты в учреждении. Но политик, говорит профлидер, просто направил письмо местному губернатору: “Окажите человеку материальную помощь”.

- То есть люди не понимают, о чем идет речь. Он ведь не помощи просил материальной. И если вопрос с зарплатами не будет решен, ситуация станет очень серьезной, - говорит Зоя Воронкова. - Я заметила, что сейчас у нас идут вот эти все опасные явления. И частью даются точные прогнозы, а часть не всегда совпадает с реальностью. Я думаю, что это может быть как раз из-за ситуации, когда не хватает метеостанций или пунктов наблюдения, чтобы вовремя предупредить об опасных явлениях.

Еще одним таким надвигающимся “явлением” в профсоюзе склонны считать не наводнение или оползень, а создание профстандартов в отрасли. Они уже практически готовы, но пока еще вниз “не спущены”. Дело в том, объясняет Воронкова, что согласно проектам готовящихся стандартов к работникам станут предъявлять куда больше требований, чем сейчас, - естественно, за ту же мизерную зарплату. Кроме того, говорит она, если бы некая аттестация по этим профстандартам прошла бы прямо сейчас, то многие просто не получили бы допуска к работе.

- Вопрос обучения тоже до конца не решен, - сетует профлидер. - Надо разрабатывать новые программы для специалистов. Потому что новые приборы и устройства - непонятно, как к ним подходить и как люди будут с ними работать.

Если будет, конечно, кому работать.

Солидарность